Борьба с преступностью VS Борьба с расизмом

Пару дней назад на кампусе Чикагского университета произошла весьма неприятная история. У одного из студентов случился нервный срыв. Он надел маску, взял кусок арматуры и начал бить окна машин. Скорой психиатрической помощи в США нет, зато есть полиция. Она и приехала усмирять балагура. Полицейский потребовал положить арматуру на землю, а когда студент не подчинился, открыл огонь на поражение. Такой у него был протокол.

К счастью, все обошлось малой кровью: пуля попала в плечо, и студент был перенаправлен в руки медиков. Однако благодарить за это ему стоит не полицейского, а исключительно удачу. По инструкции полицейские должны стрелять в центр самой массивной части тела подозреваемого. Ровно как изображают на стрельбищах в фильмах. То есть, полицейский попросту промахнулся.

Ситуация неприятна тем, что человек мог быть убит за мелкое хулиганство. Ведь он даже не бросался на людей. Однако местное студенчество обнаружило в произошедшем еще один аспект, который не сходу очевиден человеку, чуждому американских реалий и мировидения. Дело в том, что пострадавший молодой человек не был белым. Он был «person of color» (обобщенное название для всех, чья кожа не бела, как мел). Таким образом, сразу встал вопрос: а не был ли полицейский расистом?

На первый взгляд такая постановка дела может показаться абсурдной: был вечер, потемки, студент был в маске, а причина, по которой полицейский наставил на него пистолет, была очевидная и без дополнительных интерпретаций. Однако «расовая предвзятость» — это еще давняя проблема чикагской полиции, особенно на территории университетского кампуса. Сотрудники правопорядка почти никогда не проверяют документы у белых, но постоянно останавливают для проверки черных.

Сами полицейские оправдывают себя тем, что подавляющее большинство преступлений на кампусе совершается именно черными. Поэтому такое усиленное внимание к чернокожим горожанам является лишь попыткой увеличить коэффициент полезного действия собственной работы. Прогрессивное студенчество, конечно, считает подобные отговорки расизмом чистой воды. И не видно, чтобы этому противостоянию был конец. Более того, ситуация на кампусе чикагского университета ни в коем случае не исключительная. Наоборот, она может послужить характерным примером того, что происходит по всей стране.

Например, есть такая вещь, как «no flight list» — список граждан, которым запрещено летать на самолете из-за их крайней неблагонадежности и возможной связи с террористами. Его ведет ФБР со времен атаки на всемирный торговый центр. Ежегодно в конгрессе Соединенных Штатов заходит речь о том, чтобы запретить людям из этого списка свободно покупать оружие. Однако воз и ныне там. В первую очередь потому, что республиканцы противятся каким-либо ограничением, связанным со «второй поправкой», но и также потому, что часть демократов считает «no flight list» порождением расизма. Ведь в списке преимущественно значатся мусульмане. Так что Федеральное Бюро Расследований в своих дискриминаторных практиках ничуть не уступает простым чикагским полицейским.

В обществе же по данному вопросу не только нет консенсуса, но и, наоборот, кажется, что существующее противоречие между «оптимальными методами ловли преступника» и «полной расовой непредвзятостью» не осознается в должной мере. Самое смешное, что последняя попытка хоть как-то его осмыслить, которая приходит на ум, была сделана в мультфильме «Зверополис».

Там, если помните, полиция особенно внимательно следит за зверями-хищниками, потому что они хищники. Это нехорошо, и для хищников очень обидно. Казалось бы, после столь прозрачной метафоры фильм просто обязан предложить какой-нибудь элегантный выход. Но, увы, авантюрная составляющая превозмогла над идеологической. Настоящими хищниками оказались безобидные на вид белые овечки. Что делать полиции, если преступления совершают волки, так и остается тайной.

 

Фото 1.2